Хазрат Инаят: Суфийское представление о Боге

Идея Бога для суфия служит способом подняться от несовершенства к Совершенству, об этом говорится в Библии: “Итак будьте совершенны как совершен Отец ваш Небесный”.  Есть огромная пропасть между состоянием несовершенства и состоянием Совершенства, и Бог есть та ладья, по которой человек плывет от порта несовершенства к Совершенству. 

Для суфия Бог и человек не являются двумя сущностями; Суфий не считает Бога отдельным от него самого. Бог суфия находится не только на Небесах; Он есть повсюду. Он видит Бога в незримом и в зримом; он узнает Бога как внутри так и во вне. Поэтому очам суфия  (открывается, что) нет имени, которое не было бы Именем Бога, и нет формы, которая не была бы формой Бога.  Как говорит Джелал-уддин Руми: “Возлюбленный есть всё во всём; любящий  — лишь покров Его; возлюбленный есть всё, что живо; любящий — что мертвó”.  Другими словами, он имеет в виду, что этот двойственный аспект любви, выраженный в виде любящего и возлюбленного, есть на самом деле одно; одно из двух умрёт, и лишь одно единственное будет жить. То, что умрёт есть несовершенное “я”, закрывающее Совершенство; то, что будет жить, есть Совершенное “Я”. 

Суфий признает, что оба эти аспекта есть в нем, несовершенный и смертный аспект его существа, и Совершенный, бессмертный аспект его Бытия.  Первое представляет его внешнее “я”; последнее — его внутреннее “Я”. Поскольку несовершенное “я” закрывает его душу и заточает в ограниченное существо, он признает в тоже самое время величие Совершенного Бытия, и именует себя: “Вот я, слуга Божий”, и Бога называет Господином всего мироздания. В суфийских школах на Востоке эта идея выражена аллегорически в Коране, и это трогает тех, которые ценят поэтическую тонкость. В Коране повествуется: когда первый человек был создан, его спросили: “Скажи, кто твой Господин?” — и он ответил: “Ты еси, мой Господи”. 

С философской точки зрения, эта идея является картиной жизни человека. Человек начинает свою жизнь на земле, принимая чью-то команду, боясь причинить ему малейшее неудовольствие, взирая на кого-то как на свою поддержку, защиту или своего наставника, будь то в форме отца или матери, родственника, друга, хозяина или царя. Из этого следует, что человек начинает свою жизнь в мире со своим несовершенством, в тоже самое время признавая совершенство, отдавая себя ему и склоняясь к нему, в какой бы форме (оно ни проявлялось). Когда человек начинает лучше понимать, тогда он познает, что все источники, которые требовали его отдачи или признания были ограничены и бессильны в сравнении с тем совершенным идеалом, которого мы называем Богом.  Именно поэтому тоже самое отношение, которое обычный человек выказывает по отношению к другому, обладающему большей силой, могуществом или положением, суфий учится выказывать по отношению к своему Богу, идеалу Совершенства, потому что в Боге он включает все формы,  в которых он узнает красоту, мощь, величие и совершенство. Поэтому поклонение суфия является не только поклонением Божеству; под поклонением он подразумевает приближение к совершенству; в поклонении он старается забыть свое несовершенное “я”  в созерцании Совершенного Начала. 

Нет необходимости в том, чтобы суфий возносил свои молитвы Богу, чтобы Он оказал помощь в мирских делах, или чтобы отблагодарить Его за то, что тот принимает, хотя его отношение развивает в человеке необходимую в жизни добродетель. Под мыслью о Боге (имеется  в виду), что вся идея суфия состоит в том, чтобы закрыть свое несовершенное “я” даже от своих собственных глаз, и в тот момент, когда Бог оказывается перед ним, а не его собственное “я”, — этот миг для него  оказывается совершенным блаженством. Мой Муршид, Абу Хашим Мадани, однажды сказал, что есть лишь она добродетель и один порок у души на этом пути: добродетель, когда он осознает Бога, и порок, когда он не осознает. Никакое объяснение не может быть достаточным, чтобы описать правдивость этого (высказывания), одно лишь переживание созерцателя (служит ему свидетельством):  когда он осознает Бога, то это подобно открытию окна, обращенного к Небесам, а когда он осознает себя, то испытывает противоположное переживание. Ведь вся трагедия жизни вызвана осознанием себя. Всякая боль и уныние вызваны этим, и все, что может отстранить мысль о себе, помогает в определенной степени высвободить человека от боли; однако Бого-осознание дает совершенное облегчение.